Я хочу рассказать вам про одну книгу. Она пронизана таким романтизмом, какой вы ощущали лишь погружаясь в лучшие из приключенческих романов вашей жизни.
Это не выдуманная книга, а реальные дневники одного тонко чувствующего человека, написанные во времена, когда он был тинэйджером. Его имя было Л. Рон Хаббард, а его прозвище среди пацанов в те времена было «Кремень». И неспроста, скажу я вам.
До того, как ему стукнуло 22 года, он покрыл столько километров морских и сухопутных путей, повидал такие уголки Земли и учился такой глубокой философии у мудрейших людей Востока, что вряд ли ранее хоть один человек повторил его путь или испытал что-то подобное в те же годы. Разумеется, были люди, которые прошли столько же дорог, но они не учились с таким же рвением и редко были настолько же проницательны. И было много умнейших людей, которые не впитали такой невероятный объем реальной жизни.
Вот что писал Л. Рон Хаббард о том периоде свой жизни:
«В шестнадцать лет я пересёк Тихий океан. Затем снова. Потом ещё два раза, при этом мне не было и восемнадцати. Я видел Восток, дважды пересек его. В двенадцать лет я повидал Мексику и Канаду, и ещё Панаму. В двадцать один год я побывал в Вест-Индии и хорошо изучил её. Я пожил везде».
Итак, я рекомендую вам книгу серии «Л. Рон Хаббард» которая называется «Приключения ранних лет. Письма и дневники». Она являет собой потрясающий романтический коктейль, способный принести эстетическое наслаждение самым взыскательным гурманам.
Некоторые люди не понимают романтики, не любят её. Я действительно встречал таких, их много. Кто-то смотрит на широкий простор голубой сини, простирающейся над морем, чья шерсть взъерошена свежим бризом, и лишь говорит, морщась: «Сегодня погода не для пляжа. Дорогой, пойдем в торговый центр, там распродажа». Иные не могут даже подумать о том, чтобы неделю прожить в благоустроенной четырёхзвёздочной палатке, набитой современным туристическим инвентарём под самый конёк так, что от загородного дома её отличают только размеры и материал крыши. А если им сказать про ночёвку в степи под плащ-палаткой, то можно предсказать два вопроса один за другим. Первый: «Ты сошел с ума?». И второй: «А что такое плащ-палатка?».
Романтика — это чувство прекрасного, непреодолимая тяга к мечтаниям и восторженность, когда ты смотришь на мир. Не обязательно быть влюблённым для того, чтобы твоё сердце зашлось в порыве восхищения чем-то удивительным. Для этого глаза должны быть широко распахнуты, а душа по-детски восприимчива. Многие настоящие романтики выглядят грубо, но под сухой коркой обгоревшей кожи скрываются трепетные юношеские сердца, которые никогда не стареют.
В наше время вы почти не встретите подлинного романтизма. Все курорты одинаковы до тошноты. На стандартных «американских горках» вас попросят не высовывать руки за пределы каретки и вытрут вам сопельки — и так по всему миру. В якобы забытых богом джунглях Амазонки вы чувствуете себя на миг настоящим первопроходцем, пока не натыкаетесь на Макдоналдс, и не слышите: «Свободная касса!». В какую бы вы не приехали страну, вы на самом деле приезжаете в США.
Что море, что горы, что севера сейчас всё более благоустроены, и всё меньше остаётся возможностей для человека почувствовать себя героем. Разве что только вы чудак и сознательно откажетесь от благ цивилизации, подобно старичку, упрямо продолжающему смотреть старый чёрно-белый телевизор.
Если вы захотите настоящих приключений, вас скорее всего заберут в полицию.
Романтика умерла в мире, и её печальные поминки происходят в наших душах когда мы читаем книги тех лет, когда сам уровень цивилизации не позволял маменькиным сынкам выходить в море, а вопросы чести решались при помощи оружия прямо на месте. Старые добрые времена. И упомянутая мной книга имеет ту самую терпкую закваску.
Вот что писал в своём дневнике молодой Л. Рон Хаббард:
«Но самое главное в том, что приключение, каким я его знаю, умерло. Великое стихотворение Киплинга „Романтика мертва“ высмеивает машинистов, оплакивающих уход романтики, в то время, когда в их подчинении тысячи паровых лошадей. Но Киплинг, хоть он и прекрасный поэт и я глубоко восхищаюсь им, забывает о том, что романтика и приключения в огромной степени зависят от того, насколько велики шансы человека снискать славу дальними походами и великими деяниями. Должны быть ветряные мельницы, с которыми можно сражаться. Должно быть поле битвы, где можно проявить отвагу. И общество должно признавать всё это в таком качестве, иначе в этом не будет никакого удовольствия. Пилотов будет так много, полёты станут таким обычным делом, что в плане романтики и приключений их престиж в обществе будет таким же, как у водителей грузовиков. Я не буду смеяться над машинистом, который заявляет из своей кабины: „Романтика мертва“. Она действительно мертва… или умирает.
Великая эпоха приключений закончилась. Наступили дни Воздушного океана, по которому будут разлетаться платья „Сирс, Робак“, журналы „Тайм“ и яркие фотографии Ланы Тёрнер.
Подобная точка зрения просто омерзительна для таких, как я. Должно быть много пространства, в котором можно думать, должна быть необычная музыка, которую можно слушать, должны быть необычные костюмы, которые можно рассматривать и должно быть что-то, с чем можно сражаться. Человек работает над тем, чтобы подчинить себе всё, убить или подогнать под одну гребёнку всё, что отличается от него самого. Деньги, красивые машины, вкусная еда и „хорошая работа“ ничего для меня не значат по сравнению с возможностью думать, что за горизонтом таится нечто неожиданное».
Многие мальчишки читают в детстве книжки, и мечтают о странствиях. Этот мальчишка также читал приключенческие книги — много книг. Но делал он это зачастую в каюте корабля, пересекающего океан на паровой тяге, либо под парусами. Он был сыном американского морского офицера, и его семья постоянно переезжала. Служба проходила в таких отдалённых уголках, что приключения стали стилем жизни молодого Рона, который использовал поездки для встречи с отцом в качестве предлога для расширения своих горизонтов.
Я бы с удовольствием переписал тут для вас всю эту книгу, но я просто порекомендую вам её прочитать. Основанная на дневниках человека, ставшего впоследствии самым публикуемым автором в истории человечества (по версии книги рекордов Гиннеса, присудившей ему этот рекорд), она содержит захватывающие и красивые тексты, которые интересно читать страница за страницей. Особенно учитывая то, что вы читаете не просто заметки одного из многих молодых путешественников, но одного из наиболее заметных людей планеты: будущего капитана дальнего плавания, известнейшего писателя, имеющего в качестве оного пять рекордов «Книги Гиннеса», создателя прикладной религиозной философии и основателя самой быстрорастущей религиозной организации современности, известного голливудского сценариста и композитора, знаменитого фотографа, чьи фотографии украшали обложки известнейших журналов, знаменитого учёного.
В ней содержатся увлекательные повествования о морских приключениях молодого Рона, взятые из его морских дневников и щедро сдобренные заботливо собранными издателями тщательно восстановленными фотографиями. Китай, Индия, острова Тихого и Атлантического океанов, мачты и палубы различных кораблей, быт аборигенов и приключения золотодобытчиков — всё это сконцентрировано на страницах книги «Приключения ранних лет. Письма и дневники». Получите ли вы удовольствие от её прочтения? Несомненно.
Лишь для примера я приведу цитату из дневника 18‑и летнего Рона, вошедшего в эту книгу. Это его впечатление от встречи с Великой Китайской стеной, являющее собой чудесный пример неподражаемого писательского стиля.
«Равнины Монголии тянутся унылые, неприветливые — и всё же манящие, снова и снова и снова упираясь в Великую Стену. Гранитные скалы поднимают к серому небу раболепный лик, и ледяные порывы бурь прорезают морщины на их щеках. Здесь ушедшие тысячелетия ждут забвения, которое никогда не придёт. Земля шипов и колючек, рождающая лишь пыль, — она вспоминает того, кто прошёл здесь, чтобы никогда не прийти вновь.
Вдалеке от кощунственной суматохи Пекина, здесь, где, сколько видит глаз и слышит ухо, нет и следа цивилизации, я осторожно протянул руку к окну сторожевой башни, ухватился и из последних сил перекинул своё тело наверх. Край мира был так близко, что у меня перехватило дыхание. Остальная часть крепости лежала в развалинах.
Истекая потом, я распластался на широком уступе, возвышающемся над обрывом, и закрыл залитые слезами глаза.
Я долго, долго взбирался по острым осколкам гранитных скал, которые разорвали в клочья мои бесполезные ботинки. От Южного прохода я прорывался вперёд и вверх сквозь заросли колючих, жёлто-рыжих деревьев. Великая стена была повсюду, но для меня существовала только сторожевая башня на самом верху, выше всех.
Я открыл глаза и бросил взгляд с завоёванной высоты. Стена простиралась на мили и мили вперёд, где-то разрушенная, где-то побитая песчаными бурями.
Она простирается вдаль, поворачивает, извивается, змеится, оживляя память о великом и славном прошлом Китая. Ветер теребил мои волосы и обжигал щёки своим горьким дыханием. С резким криком он проносился мимо одинокой башни; громко визжа, он старался испугать меня, отогнать от своих игрушек: от Стены, от гор и колючек. Я засмеялся так же громко и расстегнул рубашку у ворота, показывая богу ветров своё превосходство, насмехаясь над его властью.
Но смех мой умер, едва родившись: стена была слишком суровой и мрачной».
Впоследствии Л. Рон Хаббард сделал уникальную фотографию, запечатлевшую одновременно семь изгибов этого монументального сооружения, которая вызвала восхищение читателей журнала «National Geographic» и была включена во многие учебные пособия.
Не все люди любят романтику. Душа некоторых очерствела ещё в утробе матери, другие просто предпочитают спагетти с кетчупом.
Но тем, для кого слова «дух странствий» и «мужество» ещё не стали пустым звуком, я рекомендую прочитать книгу «Приключения ранних лет. Письма и дневники» из энциклопедической серии «Л. Рон Хаббард». Тексты и фотографии, содержащиеся в ней вы не найдёте более нигде.
Испытайте удовольствие, последние романтики этого стандартнейшего из миров.
Вадим Мальчиков
Президент Академии Вадима Мальчикова
